Развесистая клюква

С французского: Un kliukva majestueux.

Ошибочно приписывается французскому писателю Александру Дюма-отцу (1802—1870), который в своих записках о путешествии по России якобы написал, что однажды он отдыхал после утомительного пути «в тени развесистой клюквы».

Но А. Дюма не имеет никакого отношения к этому выражению, и в его рассказах о путешествиях по России, равно как и в романе из русской жизни «Maitre d'armes», нет ни этих слов, ни каких-либо других грубых искажений реалий русской жизни вообще.

На самом деле эта фраза родилась в самой России как пародия на вздорные представления иностранцев о России. Впервые эти слова прозвучали в 1910 г. со сцены известного в начале XX в. петербургского театра пародии и сатиры «Кривое зеркало» (в котором родилось и другое крылатое слово. См. Вампука). В репертуар театра была включена пародийная пьеса под названием «Любовь русского казака. Сенсационная французская драма с убийством и экспроприацией из жизни настоящих русских фермеров в одном действии с вступлением. Переделка из знаменитого русского романа Б. Гейера». Разумеется, это была не «французская пьеса», а пародия на нее, исполненная Борисом Федоровичем Гейером (1879—1916).

В пьесе были изображены некие «французские драматурги Ромен и Латук», предлагающие директору французского театра драму, действие которой происходит «в центральном департаменте России, около Санкт-Московии на берегу Волги». Сюжет прост: героиню пьесы девушку Аксенку хотят насильно выдать замуж за казака, и девушка заранее сожалеет о разлуке с любимым ею Иваном, вспоминая, как она сидела с ним под «развесистыми сучьями столетней клюквы».

Так и родилось это знаменитое выражение, практически мгновенно ставшее популярным в сокращенном варианте — «развесистая клюква», — как имя нарицательное для всякого рода нелепой выдумки.

Популярности выражения способствовали также многочисленные шуточные стихи, подражания и пр., написанные по мотивам этой пьесы. Это были пародии на штампы и ходульные представления иностранцев о России. Например, такие «французские стихи» поэта-«иностранца»:

Sous l'omre d'uri kliukva

Etait assise line devouchka.

Son nora etait Marie,

Mais dans sa froide patrie

On l'appelait Machka.

Перевод: «В тени клюквы сидела девушка, чье имя было Мария, но на ее холодной родине ее звали Машкой».

Иносказательно: о всякого рода нелепых выдумках, а также о фантастических, ложных представлениях иностранцев о России (ирон.).