Былины

Алёша Попович и Тугарин

    

    Из славнова Ростова, красна города,

    Как два ясныя соколы вылетывали,

    Выезжали два могучии богатыри:

    Что по именю Алешинка Поповичь млад

    А со молодом Екимом Ивановичем.

    Оне ездят, богатыри, плеча о плечо,

    Стремяно в стремяно богатырское.

    Оне ездили-гуляли по чисту полю,

    Ничего оне в чистом поли не наезживали,

    Не видали птицы перелетныя,

    Не видали оне зверя прыскучева,

    Толко в чистом поле наехали -

    Лежит три дороги широкия,

    Промежу тех дорог лежит горючь камень,

    А на каменю подпись подписана.

    Взговорит Алеша Поповичь млад:

    - А и ты, братец Еким Ивановичь,

    В грамоте поученои человек!

    Посмотри на каменю подписи,

    Что на каменю подписано.-

    И скочил Еким со добра коня,

    Посмотрил на каменю подписи,

    - Росписаны дороги широкия:

    Первая дорога во Муром лежит,

    Другая дорога - в Чернигов-град,

    Третья - ко городу ко Киеву,

    Ко ласкову князю Владимеру.

    Говорил тут Еким Ивановичь:

    - А и братец, Алеша Поповичь млад,

    Которой дорогой изволишь ехать? -

    Говорил ему Алеша Поповичь млад:

    - Лутче нам ехать ко городу ко Киеву,

    Ко ласкову князю Владимеру.-

    Втапоры поворотили добрых коней

    И поехали оне ко городу ко Киеву.

    Не доехавши оне до Сафат-реки,

    Становились на лугах на зеленыех,

    Надо Алеши покормить добрых коней,

    Раставили тут два бела шетра,

    Что изволил Алеша опочив держать,

    А и мало время позамешкавши,

    Молоды Еким со добры кони,

    Стреножемши, в зелен луг пустил,

    Сам ложился в свои шатер опочив держать.

    Прошла та ночь осенея,

    Ото сна Алеша пробужаетца,

    Встает рано-ранешонко,

    Утреней зарею умываетца,

    Белаю ширинкаю утираетца,

    На восток он, Алеша, богу молитца.

    Молоды Еким сын Ивановичь

    Скоро сходил по добрых коней, "

    А сводил он поить на Сафет на реку,

    И приказал ему Алеша

    Скоро седлать добрых коней.

    Аседлавши он, Еким, добрых коней,

    Нарежаютца оне ехать ко городу ко Киеву.

    Пришол тут к ним калика перехожей,

    Лапатки на нем семи шелков,

    Подковырены чистым серебром,

    Личико унизано красным золотом,

    Шуба соболиная долгополая,

    Шляпа сорочинская

    Земли греческой в тритцать пуд.

    Шелепуга подорожная в пятдесят пуд,

    Налита свинцу чебурацкова,

    Говорил таково слово:

    - Гои вы еси, удалы добры молодцы!

    Видел я Тугарина Змеевича,

    В вышину ли он, Тугарин, трех сажен,

    Промеж плечеи косая сажень,

    Промежу глас калена стрела,

    Конь под ним как лютой зверь,

    Из хаилиша пламень пышет,

    Из ушей дым столбом стоит.-

    Привезался Алеша Поповичь млад:

    - А и ты, братец калика перехожея!

    Дай мне платье каличее,

    Возми мое богатырское,

    Лапатки свои семи шелков,

    Подковырены чистым серебром,

    Личико унизано красным золотом,

    Шубу свою соболиную долгополую,

    Шляпу сорочинскую

    Земли греческой в тридцать пуд,

    Шелепугу подорожную в пятдесят пуд,

    Налита свинцу чебурацкова.-

    Дает свое платье калика

    Алеши Поповичу, не отказываючи,

    А на себе надевал то платье богатырское,

    Скоро Алеша каликою нарежаетца

    И взял шелепугу дорожную,

    Котора была в пятдесят пуд,

    И взял в запас чингалиша булатное,

    Пошол за Сафат-реку.

    Завидел тут Тугарин Змеевичь млад,

    Заревел зычным голосом,

    Подрогнула дубровушка зеленая,

    Алеша Поповичь едва жив идет,

    Говорил тут Тугарин Змеевичь млад:

    - Гои еси, калика перехожея!

    А где ты слыхал и где видал

    Про молода Алешу Поповича?

    А и я бы Алешу копьем заколол,

    Копьем заколол и огнем спалил.-

    Говорил тут Алеша каликаю:

    - А и ты ои еси, Тугарин Змеевичь млад!

    Поезжай поближе ко мне,

    Не слышу я, что ты говоришь.-

    И подъезжал к нему Тугарин Змеевичь млад.

    Сверстался Алеша Поповичь млад

    Против Тугарина Змеевича,

    Хлеснул ево шелепугою по буйной голове,

    Розшиб ему буину голову,

    И упал Тугарин на сыру землю,

    Скочил ему Алеша на черну грудь.

    Втапоры взмолитца Тугарин Змеевичь млад:

    - Гои еси ты, калика перехожея!

    Не ты ли Алеша Поповичь млад?

    Токо ты Алеша Поповичь млад,

    Сем побратуемся с тобой.-

    Втапоры Алеша врагу не веровал,

    Отрезал ему голову прочь,

    Платья с него снимал цветное на сто тысячей,

    И все платья на себе надевал,

    Садился на ево добра коня

    И поехал к своим белым шатрам.

    Втапоры увидели Еким Иванович

    И калика перехожея,

    Испужалися его, сели на добрых коней,

    Побежали ко городу Ростову.

    И постигает их Алеша Поповичь млад,

    Обвернетца Еким Иванович,

    Он выдергивал палицу баевую в тритцать пуд,

    Бросил назад себе:

    Показалося ему, что Тугарин Змеевичь млад,

    И угодил в груди белыя Алеши Поповича,

    Сшиб из седелечка черкескова,

    И упал он на сыру землю.

    Втапоры Еким Ивановичь

    Скочил со добра коня, сел на груди ему,

    Хочет пороть груди белыя,

    И увидел на нем золот чюден крест,

    Сам заплакал, говорил калики перехожему:

    - По грехам надо мною, Екимом, учинилося,

    Что убих своего братца родимова.-

    И стали ево оба трести и качать

    И потом подали ему питья заморскова,

    Оттого он здрав стал.

    Стали оне говорити

    И между собою платьем меняти:

    Калика свое платье надевал каличье,

    А Олеша - свое богатырское,

    А Тугарина Змеевича платье цветное

    Клали в чебодан к себе.

    Сели оне на добрых коней

    И поехали все ко городу во Киеву,

    Ко ласкову князю Владимеру.

    А и будут оне в городе Киеве

    На княженецком дворе,

    Скочили со добрых коней,

    Привезали к дубовым столбам,

    Пошли во светлы гридни,

    Молятся Спасову образу

    И бьют челом, поклоняютца

    Князю Владимеру и княгине Апраксевне,

    И на все четыре стороны.

    Говорил им ласковой Владимер-князь:

    - Гои вы еси, добры молодцы!

    Скажитеся, как вас по именю зовут,

    А по именю вам мочно место дать,

    По изочеству можно пожаловати.-

    Говорит тут Алеша Поповичь млад:

    - Меня, асударь, зовут Алешою Поповичем,

    Из города Ростова старова попа соборнова.-

    Втапоры Владимер-князь обрадовался,

    Говорил таковы слова:

    - Гои еси, Алеша Поповичь млад!

    По отечеству садися в большое место,

    В передней уголок,

    В другое место богатырское -

    В дубову скомью против меня,

    В третье место, куда сам зохошь.-

    Не садился Алеша в место болшее

    И не садился в дубову скомью,

    Сел он со своими товарищи на полатнои брус.

    Мало время позамешкавши,

    Несут Тугарина Змеевича

    На той доске красна золота

    Двенатцать могучих богатырей.

    Сажали в место долшое,

    А подле ево сидела княгиня Апраксевна.

    Тут повары были догадливы:

    Понесли ества сахарные и питья медяныя,

    А питья все заморския.

    Стали тут пить, есть, прохложатися,

    А Тугарин Змеевичь нечестно хлеба ест:

    По целой ковриге за щеку мечит,

    Те ковриги монастырския;

    И нечестно Тугарин питья пьет:

    По целой чаше охлестовает,

    Котора чаша в полтретья ведра.

    И говорил втапоры Алеша Поповичь млад:

    - Гои еси ты, ласковой сударь

    Владимер-князь!

    Что у тебя за болван пришол,

    Что за дурак неотесонои?

    Нечестно у князя за столом сидит,

    Ко княгине он, собака, руки в пазуху кладет,

    Целует во уста сахарныя,

    Тебе, князю, насмехаетца!

    А у моево сударя-батюшка

    Была сабачишша старая,

    Насилу по подстолью таскалася,

    И костью та сабака подавилася,-

    Взял ее за хвост, под гору махнул;

    От меня Тугарину то же будет! -

    Тугарин почернел, как осеньня ночь,

    Алеша Поповичь стал как светел месяц.

    И опять втапоры повары были догадливы:

    Носят ества сахарныя.

    И принесли лебедушку белую,

    И ту рушала княгиня лебедь белую,

    Обрезала рученку левую,

    Завернула рукавцом, под стол опустила,

    Говорила таково слово:

    - Гои вы еси, княгини-боярыни,

    Либо мне резать лебедь бедова,

    Либо смотреть на мил живот,

    На молода Тугарина Змеевича.-

    Он взявши, Тугарин, лебедь белую,

    Всю вдруг проглатил,

    Еще тут же ковригу монастырскую.

    Говорит Алеша на податном брусу:

    - Гои еси, ласковой асударь Владимер-князь!

    Что у тебе за болван сидит?

    Что за дурак неотесонои?

    Нечестно за столом сидит,

    Нечестно хлеба с солью ест:

    По целой ковриге за щеку мечит

    И целу лебедушку вдруг проглотил.

    У моево сударя-батюшка,

    Федора попа ростовскаго,

    Была коровишша старая,

    Насилу по двору таскалася,

    Забилася на поварню к поварам,

    Выпила чан браги пресныи,

    Оттого она лопнула,-

    Взял за хвост, под гору махнул.

    От меня Тугарину то же будет! -

    Тугарин потемнел, как осеньня ночь,

    Выдернул чингалишша булатное,

    Бросил в Алешу Поповича.

    Алеша на то-то верток был,

    Не мог Тугарин попасть в него,

    Подхватил чингалиша Еким Ивановичь,

    Говорил Алеши Поповичу:

    - Сам ли ты бросаешь в ево али мне велишь? -

    - Нет, я сам не бросаю и тебе не велю,

    Заутра с ним переведаюсь:

    Бьюсь я с ним о велик заклад -

    Не о сте рублях, не о тысячи,

    А бьюсь о своей буйной голове! -

    Втапоры князи и бояра скочили на резвы ноги

    И все за Тугарина поруки держат:

    Князи кладут по сту рублей,

    Бояра - по пятидесят,

    Крестьяна - по пяти рублев.

    Тут же случилися гости купеческия,

    Три карабля свои подписавают

    Под Тугарина Змеевича,

    Всяки тавары заморскии,

    Которы стоят на быстром Непре,

    А за Алешу подписавал

    Владыка черниговской.

    Втапоры Тугарин звился и вон ушол.

    Садился на своего добра коня,

    Поднялся на бумажных крыльех

    Поднебесью летать.

    Скочила княгиня Апраксевна на резвы ноги,

    Стала пенять Алеши Поповичю:

    - Деревеншина ты, заселшина!

    Не дал посидеть другу милому.-

    Втапоры тово Алеша не слушался,

    Звился с товарыши и вон пошол.

    Садилися на добры кони,

    Поехали ко Сафат-реке,

    Поставили белы шатры,

    Стали опочив держать,

    Коней опустили в зелены дуга.

    Тут Алеша всю ночь не спал,

    Молился богу со слезами:

    - Создай, боже, тучю грозную,

    А и тучи-то з градом дождя! -

    Алешины молитвы доходны ко Христу.

    Дает господь бог тучю з градом дождя,

    Замочила Тугарина крылья бумажныи,

    Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.

    Приходил Еким Ивановичь

    Сказал Алеши Поповичю,

    Что видел Тугарина на сырой земле.

    И скоро Алеша нарежаетца,

    Садился на добра коня,

    Взял одну сабелку вострую

    И поехал к Тугарину Змеевичю.

    И увидел Тугарин Змеевичь Алешу Поповича,

    Заревел зычным голосом:

    - Гои еси ты, Алеша Поповичь млад!

    Хош ли, я тебе огнем спалю?

    Хош ли, Алеша, конем стопчу

    Али тебе, Алешу, копьем заколю? -

    Говорил ему Алеша Поповичь млад-

    - Гои ты еси, Тугарин Змеевичь млад!

    Бился ты со мною о велик заклад -

    Битца-дратца един на един,

    А за тобою ноне силы-сметы нет

    На меня, Алешу Поповича -

    Оглянетца Тугарин назад себя,

    Втапоры Алеша подскочил,

    Ему голову срубил,

    И пала глава на сыру землю, как пивной котел

    Алеша скочил со добра коня,

    Отвезал чембур от добра коня,

    И приколол уши у головы Тугарина Змеевича,

    И привезал к добру коню,

    И привез в Киев на княженецкои двор,

    Бросил середи двора княженецкова.

    И увидел Алешу Владимер-князь,

    Повел во светлы гридни,

    Сажал за убраны столы,

    Тут для Алеши и стол пошел.

    Сколко время покушавши,

    Говорил Владимер князь

    - Гои еси, Алеша Поповичь млад!

    Час ты мне свет дал,

    Пожалуй ты живи в Киеве,

    Служи мне, князю Владимеру,

    До люби тебе пожалую! -

    Втапоры Алеша Поповичь млад

    Князя не ослушался,

    Стал служить верою и правдою;

    А княгиня говорила Алеши Поповичю:

    - Деревеншина ты, заселшина!

    Разлучил меня з другом милым,

    С молодым Змеем Тугаретиным,-

    Отвечает Алеша Поповичь млад:

    - А ты гои еси, матушка княгиня Апраксевна!

    Чють не назвал я тебе сукою,

    Сукою-ту - волочаикаю! -

    То старина, то и деянье.

    

    * * *

    

    Сейчас, конечно, трудно судить со всей определенностью: был или не был в конце XII - начале XIII века у Всеволода Большое Гнездо, у Константина Ростовского и Мстислава Киевского такой богатырь - Александр Попович? Или же летописные известия, сказания и повести о нем "вставлены" в летописи уже в XV-XVII веках? И какого Александра Поповича можно считать прототипом былинного Алеши Поповича: погибшего с семьюдесятью русскими богатырями в исторической битве на Калке в 1223 году или другого Поповича и другого Александра, который, согласно тем же летописям, был современником Владимира Мономаха и в 1001 году (за два с лишним столетия до Калкской битвы) убивый  самого могучего печенежского богатыря, пленил и привез в Киев их князя Родмана (почти так же, кстати, как Илья Муромец привез в Киев Соловья-разбойника), а в 1004 году вновь пошел на печенези , которые в ужасе побегоша в поле , услышав о его приближении? Или же речь идет о двух разных богатырях с одним именем: мало ли на Руси было "поповичей", а среди них Александров? Или же все три - плод фантазии и былинный Алеша Попович вовсе не имел ровно никакого отношения к тем, другим, реально существовавшим...

Вот уже более столетия ученые пытаются найти ответ на эти вопросы.

    "Алеша Попович и Тугарин" - самый древний былинный сюжет, основанный на мотивах змееборчества. Каждый из былинных героев бьется со своим чудищем: Илья Муромец с Соловьем-разбойником, Идолищем или Сокольником, Подсокольником, Жидовином, Добрыня Никитич - со Змеем Горынычем или киевской колдуньей Маринкой Кайдаловной, а на долю Алеши Поповича достался Тугарин.

    Но былинный Тугарин, как считают исследователи, не просто художественный образ. У него есть вполне реальный исторический прототип: половецкий хан Тугоркан, ставший в 1094 году тестем Святополка и убитый киевлянами в 1096 году. Убийство в Киеве исторического Тугоркана и былинного Тугарина действительно дает основание для такой параллели.

    Впрочем, это толкование не единственное. Существует общеславянский корень "туг" в значении "горе, печаль, обида" (тужить, туго  - слова того же корня). Таким образом, имя Тугарин вполне могло быть нарицательным, со значением - "обидчик, насильник, угнетатель". "Имя Тугарин, - замечают исследователи Ю.И. Смирнов и В.Г. Смолицкий, - наряду со многими другими эпическими именами (Богатырь, Добрыня, Дунай, Залешанин, Казарин, Пересвет, Рахман, Салтан, Соловей, Сухан, Тороп, Хотен и другие), было собственным "некалендарным" именем у русских вплоть до конца XVII века. Оно пользовалось определенным распространением среди низших и средних слоев населения центральных районов Московской Руси, в частности у "служилого сословия". Лингвистически нельзя объяснить бытование этого имени влиянием былинного образа. Лингвистически мог происходить лишь обратный процесс.

Неизвестно, какое значение вкладывали русские в имя "Тугарин" в XVI-XVII вв. Более вероятным кажется, что оно было для его носителей своего рода оберегом, предохраняющим от сглазу, нечистой силы. Выбор нарочито "дурного" имени в качестве оберега известен как обычай у многих народов, в том числе и у славян".

    Существует два варианта боя Алеши Поповича с Тугарином. Один - чисто мифологический, "змееборческий", где он встречает и убивает Тугарина в поле, по пути в Киев; и второй - более "исторический", где он убивает его в Киеве, на пиру у князя Владимира. В "Сборнике Кирши Данилова" обе эти версии совмещены. В результате в одной былине Алеша Попович убивает Тугарина дважды.