ЗЕВАНА

КОРНОУХИЙ

Один молодой охотник проснулся как-то на рассвете в лесу от рева множества зверей. Вышел из своего шалаша — и обомлел: на поляне показались сотни зайцев, лис, лосей, енотов, волков, белок, бурундуков!.. Выхватил он лук и ну стрелять зверье. Уже целую гору набил, но все никак азарт охотничий унять не может. А звери бегут и бегут мимо, будто заколдованные. И тут показалась на поляне всадница в ратном одеянии.

— Как смеешь ты, злодей, без разбора истреблять моих подданных? — сурово вопросила она. — Зачем тебе горы мяса? Сгниет ведь все!

Взыграла в молодце кровушка от обидных слов, взрыкнул он в ответ:

— Да кто ты такова, чтобы мне указывать? Сколько захочу, столько и положу зверья. Не твоя забота — моя добыча!

— Я Зевана, да будет тебе известно, невежа. А теперь взгляни на солнышко в последний раз.

— Это почему же? — храбрится охотник.

— Потому что сам станешь добычей.

И явился, как из-под земли, рядом с охотником медведище! Сшиб бедолагу наземь, а все прочие звери — и крупные, и помельче — налетели, принялись рвать на нем одежду в мелкие клочья и тело его терзать.

Совсем было уже распрощался незадачливый охотник с белым светом, как вдруг услыхал чей-то голос наподобие грома:

— Пощади его, жена!

С усилием поднял израненный страдалец голову и смутно разглядел рядом с Зеваной великана в зеленом плаще и остроконечной шапке.

— Да за что ж его щадить, Святобор? — покачала головой Зевана. — Вон сколько зверья истребил он без надобности. Перегоняла я их из соседнего леса, где ночью разразился пожар, спасти хотела, а сей негодник встал на нашем пути — и ну пускать стрелы без разбора. Смерть ему!

— Не всяк злодей, кто часом лих, — усмехнулся в зеленую бороду Святобор. — Он по весне, когда лед тронулся, зайцев на льдинах и островках полузатопленных собирал в свою лодку да в лес выпускал. Пощади бедолагу, женушка!

Тут потерял охотник сознание. Очнулся: луна светит. Полянка пуста, а сам он лежит в луже крови. Лишь наутро приполз в родное селение — народ от него шарахается: одежды ни клочка, на теле живого места нет, и половина уха откусана.

Только через месяц кое-как пришел охотник в себя, но долго еще не в своем разуме был, заговаривался. Но даже когда окончательно выздоровел, в лес больше — ни ногой. Начал корзины из ивовых прутьев плести — тем и кормился до скончания дней. И до скончания дней звали его в деревне — Корноухий.